В декабре 1918 года в знак поддержки самопровозглашённого Верховного правителя России — Колчака в Омск отправили отряд из 100 канадских военнослужащих. В их числе был Лео Лафлёр, с которым я познакомился 58 лет спустя в Кингстоне. Лафлёр — ему в ту пору было под 80 — служил смотрителем Международного зала-музея хоккейной славы, куда я заехал в поисках материалов об истории хоккея с шайбой. В нашей стране он оказался в составе того самого Сибирского экспедиционного корпуса, о чём вспомнил не без смущения:
— Русские — замечательные люди. Там, где нас расквартировали, царили разруха и нищета, и тем не менее местные жители поразили нас неимоверной щедростью и добротой.
Владивостокцы же были раздражены пребыванием иностранных интервентов, да и в самой Канаде росли требования вернуть соотечественников домой. К началу июня 1919 года канадцы убрались восвояси, оставив на чужбине прах 14 сослуживцев (ещё пятеро умерли во время транстихоокеанского рейса). Большинство из них скончалось от заболеваний, а один наложил на себя руки.
Перед отбытием на родину канадцы установили мемориальный камень на Морском кладбище Владивостока
А вот такого, чтобы наша армия вторглась в Страну кленового листа, в истории не было. Тем не менее, как признал в своей книге «Канадо-советские отношения в период между мировыми войнами» торонтский учёный Алоиз Балауайдер, начиная с 1918 года, жителей Страны кленового листа постоянно запугивали «красной угрозой», а советских людей обзывали безбожными коммуняками (godless commies). В симпатиях к СССР Балауйдера не заподозрить, но даже он назвал такую, граничившую с паранойей, политику «иррациональной».
Более того, когда в начале 1940 года Великобритания и Франция решили напасть на СССР, ударив из Финляндии (чтобы захватить Ленинград), и по Кавказу — чтобы разрушить наши нефтепромыслы, в этой агрессии британцы опять собирались использовать канадских военнослужащих. Их планам не суждено было сбыться лишь потому, что успешное наступление германского вермахта на западе Европы отвлекло внимание Лондона и Парижа.
Продолжалось это и после 1945 года. Причём с тех пор, как 9 лет спустя советские хоккеисты с первой попытки завоевали звание чемпионов мира, в решающем матче со счётом 7:2 разгромив родоначальников этого вида спорта, в Канаде встречи с нашими командами подавали и зачастую обставляли так, что местный публицист Скотт Янг окрестил их войной на льду.
«Советы лишили нас самого сокровенного — чувства превосходства в исконно канадском виде спорта», — пояснил такой образ мыслей и поведения хоккейный обозреватель торонтской газеты «Глоб энд мейл» Дик Беддос после того, как в 1972 году советские хоккеисты доказали свою способность играть на равных даже с лучшими канадскими профессионалами из Национальной хоккейной лиги.
Беддос (на корточках слева) поедает собственную газетную колонку с несбывшимся прогнозом победы канадских профессионалов в Суперсерии-72 с сухим счётом
И если у нас Суперсерию-72 называют несравненным по накалу и драматизму поединком двух самобытных хоккейных школ, то в «Канадской энциклопедии» её обозначили так: «Одно из проявлений холодной войны, схватка сил демократии и свобод с коммунизмом и системой репрессий».
Холодной войной Суперсерию-72 назвал и автор книги про тот турнир Рой МакСкимминг
— Советский Союз был для нас сущим врагом, — вспоминал лучший игрок канадцев в той суперсерии Пол Хендерсон. — Всё, что было связано с русскими, вызывало в нас страх. Нам казалось, что нашей системе свободы и демократии противостоит тирания. Поэтому мы испытывали не только страх, но и вражду.
— Я не мог позволить себе вернуться в Канаду побеждённым коммуняками, — вторил Хендерсону капитан сборной НХЛ Фил Эспозито, 4 года назад награждённый российским Орденом Дружбы «За укрепление дружбы, сотрудничества и взаимопонимания между народами России и Канады».
Фил Эспозито
Продолжение следует…
Оставьте первый комментарий