СУПЕРМЕН СТРАНЫ СОВЕТОВ

140 лет назад родился Клим Ворошилов

Кто он, тот самый «первый маршал», который в известной песне «в бой нас поведёт», «если к нам полезет враг матёрый»? Представить без него ХХ век невозможно. Во многом наследие Ворошилова не пошло прахом и до нашего времени – и об этом стоит напомнить.

Последние лет 25 Ворошилова, как правило, представляют глуповатым парвеню, который стал в сталинском окружении чем-то вроде шута. А он в Гражданскую поднимал в атаки бойцов. Он стоял у истоков и ВЧК, и новой администрации Петрограда… А сколько сделал для Красной армии! Ошибался, метался, участвовал в кровавой междоусобице 1930-х. Некоторые полководцы относились к нему презрительно, но армия Клима любила. Несколько боевых ранений, последнее из которых он получил в 60 лет, в осаждённом Ленинграде – такое не забывается.

Луганский слесарь

Сын рабочего-путейца из Лисичанска, активный большевик-подпольщик с 1904 года, он достиг высших степеней в СССР. В этом – правда эпохи. Если бы не было у нас во власти таких людей – весь советский проект можно было бы считать фальшивкой, лабораторным экспериментом. А это действительно было время, когда раскрывались таланты «отверженных». И знал он свой народ досконально, смотрел на него не через профессорское пенсне.

Слава Клима Ворошилова – гремела по всей стране. ХХ век был эпохой пропаганды. Каким назовут наше столетие? Быть может, веком пропаганды примитивной и тотальной. А тогда и в США, и в Советском Союзе за это дело брались люди талантливые – и создавали тот образ страны, который ждали миллионы людей – таких, среди которых Ворошилов вырос. Создавали легенду о великой стране, в которой звездой первой величины был красавец нарком обороны. Но невозможно создать долгоиграющую легенду на пустом месте: не успеешь оглянуться – и она лопнет. А Ворошилов и страна, которую он создавал и защищал, прошли проверку войной и разрухой и устояли.

В стенограммах допросов времён ежовского террора можно увидеть язвительные реплики, которыми Ворошилов (и не он один, конечно) перебивал покаянные речи

«врагов народа». Но таким он становился, когда судьба товарищей уже была решена, когда они превращались в обречённых. А пока это было возможно, Ворошилов, как правило, был сторонником более мягких мер. Но террор и усобицы – слишком трудная материя для краткой юбилейной статьи.

Образ Клима Ворошилова вряд ли потеряет обаяние в ближайшие десятилетия. Он был прирождённым организатором – по энергии, по умению отлаживать работу системы. Именно в ворошиловские годы была создана система военного образования, которая эффективна и в наше время. Красная армия из почти партизанской превратилась в мощную силу. Случались осечки, ошибки. Отставка после финской войны стала для красного маршала трагедией, как и вся та «незнаменитая война». Но он остался в строю.

 

Слушай песню боевую,
В ночь гляди сквозь мрак и дым,
Береги страну родную,
Как луганский слесарь Клим!

Это Виктор Гусев, первоклассный поэт-песенник, знавший, что к чему. Ворошилова хватало на всё. Он курировал создание советской военной игрушки, стоял у истоков большого спорта и балета. Его имя носили города и танки, званием ворошиловского стрелка гордились. И «ворошиловский залп» символизировал мощь всей нашей артиллерии.

Меценат по-советски

Мы гордимся индустрией советского спорта, тесно переплетённого с массовой физкультурой. И комплекс ГТО (идея Ворошилова!) в 1930-1950-е не был проформой. Благодаря ему стыдно было

не уметь плавать, бегать на лыжах, на коньках – и наш народ стал одним из самых спортивных в мире. И сегодня Россия возвращается к ГТО. Он поддерживал и советский олимпийский спорт, радовался его первым победам. В последние годы многие вспомнили известное высказывание Ворошилова, побывавшего на одной из первых тренировок наших мастеров шайбы: «Канадский хоккей – игра русская! Потренируемся – и канадцев обыгрывать будем». Так и случилось на первом для сборной Советского Союза чемпионате мира в Стокгольме в 1954 году. Канадцев наши тогда обыграли со счетом 7:2, а лучшим нападающим турнира стал Всеволод Бобров. Ворошилов не преувеличивал своей роли в этих победах, но подмигивал соседям с политического Олимпа: «Я же говорил.»

 

Маршал любил спорт не только как организатор и болельщик. Есть замечательная картина Исаака Бродского – «Ворошилов на лыжной прогулке». И это не фантазия художника. «Ежедневно делал физзарядку. До 70 лет в летнее время перед выездом на работу проезжал на коне в сопровождении охраны 10 километров. В выходные дни конная поездка занимала иногда более шести часов», – вспоминал один из охранников маршала. И на лыжах он бегал до 70 лет, каждую зиму.

Он увлекался музыкой – фольклорной и классической. А в конце двадцатых влюбился в балет – бывал на лучших спектаклях Мариинки и Большого театра. И понимал это высокое искусство лучше всех в партийном ареопаге. Как он болел за Марину Семёнову, представляя её товарищам по Политбюро. Он так её нахваливал, что и Сталин, предпочитавший оперу, дал советскому балету зелёный свет. Вскоре Ворошилов постарался собрать всех лучших мастеров в Большом театре – чтобы почаще их видеть. К балету стали относиться серьёзнее – как к лицу страны. Семёнова стала первой всенародно известной советской примой. Причём никаких слухов о ней и Ворошилове не было. Даже слухов. Он протежировал не любовнице, а замечательной артистке. Одним из первых среди «сильных мира сего» Ворошилов высоко оценил и искусство Улановой – а ведь в её стиле не было поверхностной эффектности. Чтобы оценить улановскую грацию, нужно относиться к балету серьёзно.

Молотов (если верить Феликсу Чуеву) на склоне лет ворчал: «Ворошилов любил из себя мецената изображать». Но во что бы мы превратились без таких меценатов? Ни великого балета, ни спорта не возникло бы. Причём всё это, в отличие от Штатов или какой-нибудь Испании, создавалось без многомиллионных затрат. Такие, как Ворошилов, умели примечать талантливых людей, помогать им без лишних вложений. В отличие от многих тогдашних и нынешних сильных мира сего, он умел общаться с людьми искусства. Без барства, с искренним интересом к их таинственному ремеслу. У него был талант к самообразованию. Не боялся самоиронии. Это присуще только мудрым людям и так редко встречается в кругу могущественных меценатов. «Чувствую, что старею и глупею», – запросто признался он однажды кинорежиссёру Михаилу Ромму.

Но главной его любовью были художники – Бродский, Александр Герасимов, Василий Сварог и целая школа баталистов-грековцев. Сегодня того же Бродского, к сожалению, редко вспоминают. А мастер удивительный! Он дружил с Ворошиловым и создал несколько классических портретов «первого красного офицера». На них Климент Ефремович выглядит как завидный жених – остроглазый, бойкий. Переглядите лучшие «партийные» картины того времени – Ворошилов на них даже рядом со Сталиным не меркнет, остаётся «первым парнем на деревне». Кадры хроники тоже передают силу его обаяния: в улыбчивого, энергичного маршала влюблялись тысячи девушек. К сожалению для многих, вторым Казановой он не слыл, слишком любил жену – Екатерину Давидовну. И сник после её смерти. Не сникли только портреты нашего первого маршала. И его лучшие начинания.

Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»