СМЕНЫ ВЕХ НЕ ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ

Как это было 40 лет назад? Леонид Ильич героически отстоял парад и демонстрацию на трибуне Мавзолея 7 ноября 1982 года. Многие обратили внимание, как трудно ему поднимать руку, приветствуя народ,  – после операций, после серьёзной травмы, которая случилась на Ташкентском авиазаводе. Тогда Брежнева отговаривали после насыщенной программы ехать на многолюдное предприятие, но он отрезал: «Я обещал рабочим».

И вот – революционный праздник. С утра в Москве прохладно – минус 7. Брежнев стоит на трибуне в меховой ушанке, тяжёлом зимнем пальто…

Утром 10 ноября врачи констатировали смерть. Брежнев умер во сне. Жена, которая всегда просыпалась рано и направлялась на кухню, чтобы приготовить завтрак, обнаружила уже холодное тело. Брежневу было 75. В нынешние времена, глядя на многих мировых лидеров, вполне можно добавить – всего 75.

О смерти генерального секретаря сообщили только 11-го. 10-го страна полнилась слухами, которые удесятерились, когда вместо концерта ко Дню милиции телезрителям предложили только хмурый доклад министра внутренних дел Николая Щёлокова. И никакой эстрадной музыки, только первоклассные симфонические концерты.

Без всяких оговорок Брежнева следует называть политиком с большой буквы: прошёл войну и восстановление страны после разрухи и о своей ответственности перед обществом не забывал. Он ушёл уж точно не проигравшим, хотя за 18 лет правления бывали годы и получше 1982-го. И всё-таки, что бы ни говорили, он оставил наследникам мощную страну с перспективами. В 1960 году объём производства промышленной продукции в СССР по сравнению с США составлял 55%, а в 1980-м был уже свыше 80%. Это наилучшее для Москвы соотношение в истории двух стран, если не считать первых десятилетий существования Штатов. Вот они, плоды «застоя». Он, скорее, наблюдался за океаном.

Конечно, в начале 1980-х экономический рост замедлился. Слишком высоких рубежей достигло хозяйство, это после разрухи можно показывать высочайшие темпы. Нам бы сейчас эдакую проблему – замедление роста… Это было время профессионалов у власти. Конечно, хватало и красивой болтовни, но «звонари» не имели отношения к принятию важнейших решений. По существу, страной управляли технари. Снова колоссальная разница с той системой, которая в 1990–1993-м пришла на смену брежневской.

Осталось много свидетелей этого времени и ещё больше субъективных, искажённых оценок. О застое в последние годы, к счастью, уже не говорят. Стыдно. Ведь если брежневское 18-летие – это застой, как назвать последующие десятилетия – лихорадкой, скверным анекдотом? Да и слишком очевидно, что мы до сих пор в значительной степени живём технологиями и энергией брежневского времени. Но появились новые фантазии, мол, брежневская эпоха – время двоемыслия и мещанства. И эти пороки предопределили крах Советского Союза.

Это, полагаю, подтасовка. Двоемыслие, мещанство, «низкопоклонство перед Западом» – примета самых разных времён. Как и белогвардейские настроения. В 1920–1950-е годы всего этого даже больше, чем в брежневские времена, когда выросли миллионы настоящих советских людей – не помешанных на чистогане, читающих и спорящих – с самими собой и с себе подобными. Это не стадо, не потребители рекламы, а профессионалы и мыслители, которые немало дали миру. Вы можете представить себе после Леонида Ильича появление, например, балета «Спартак» в постановке Юрия Григоровича? С идеалами, с борениями, присущими этому произведению. И к этому непременно прилагается высокая мерка искусства. Высшая лига! И этот уровень присущ многим начинаниям эпохи – от строительства до дипломатии. У радушного Брежнева выработался занятный ритуал: при знакомстве с иностранными послами он дарил им три конфеты. Разумеется, это были отличные шоколадные конфеты московского производства – как правило, фабрики «Красный Октябрь». Подарок был со смыслом, Брежнев приговаривал: «Съешьте одну из них – за вашу страну, другую – за вас, третью – за ваших детей». Это впечатляло. Казённая формула «встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке» получала самое реальное воплощение. И в то же время – военный паритет с США. А в 1974 году на орбиту вышла первая орбитальная станция «Салют» – космический дом. Сегодня трудно представить, какие усилия потребовались, чтобы превратить отечественную газовую промышленность в передовую. А в те годы добыча газа в СССР повысилась почти в 20 раз, вышла на лидирующие позиции в мире. Если точнее – всё начиналось с 10 млрд мі, а в 1981-м – 195,7 миллиардов кубов. Многое шло на экспорт. Отрасль стала одной из ключевых, она тянула за собой остальные, отстававшие. И это не с неба упало. Чтобы разведать и найти месторождения, проложить к ним путь, наладить добычу и транспортировку, необходимо старание тысяч выдающихся профессионалов, начиная с министров газовой промышленности Алексея Кортунова и Сабита Оруджева – с управленцев, которых воспитал «развитой социализм». И заканчивая тысячами инженеров и рабочих. Ставка на них сработала.

Один из немногих лидеров в истории страны,
которого искренне любил народ от мала до велика
(Иосиф Будневич / РИА Новости)

Брежнев – это не только доброта, благодушие и ощущение защищённости, которое чувствуют даже люди, родившиеся в ХХI веке, когда смотрят фильмы тех лет – художественные и документальные – или заглядывают в книги. Подделать это невозможно. Исполнить по заказу, с фигой в кармане – тоже. Тут в ход шло чистое сливочное масло. Которого, кстати, тоже в наше время – днём с огнём.

Это социализм, ставший реальностью. Не вполне, с издержками, с утруской и усушкой, с ворьём и спекулянтами (по сравнению с современными преступниками они выглядят зайчиками с новогоднего праздника в детском саду). Он был спроектирован с учётом будущей модернизации. Доходы 10% самых бедных и 10% самых богатых отличались примерно в 4 раза, не более. Конституция 1977 года написана «на вырост». То, что начиная с 1987-го её стали переписывать, – глупость, которая обошлась нам дорого. И до сих пор обходится. Когда мы произносим «Брежнев», мы, конечно, имеем в виду команду профессионалов, многие из которых были фронтовиками, многие инженерами, – и все восстанавливали страну из руин.

Он и в закатные годы чувствовал болевые точки страны. Началась «нормализация» (термин из того времени) отношений с Китаем. Шла очередная реформа планирования – вполне дельная. Наконец, все говорили о продовольственной программе. Советский Союз переживал серьёзную болезнь роста. Урбанизация, развитие промышленности – всё это ослабило аграрную отрасль. Намеченные меры должны были вернуть стране продовольственную независимость. Шансы были. Как и на ускорение жилищного строительства.

А как он понимал и уважал учёных, прежде всего, пожалуй, ракетчиков. Бывало, что Брежнев выстраивал всё Политбюро по стойке смирно перед Мстиславом Келдышем, потому что знал о заслугах этого выдающегося математика перед страной, прорвавшейся в космос.

Никакой смены вех не должно было случиться. К власти пришёл многолетний соратник Брежнева – Юрий Андропов. Многие надеялись, что он подправит искривления последних лет, когда и дефицитных товаров стало больше, и торговая мафия «потеряла стыд». Нужно было укрепить авторитет власти, а заодно и дисциплину. Но Андропова, по большому счёту, хватило на полгода. Дальше – больничная кушетка и управление страной «на удалёнке», что в 1983 году оказалось затруднительным.

Да, в последние годы Брежнев не мог ежедневно тянуть управленческий воз: здоровье не позволяло. Но даже в те времена генеральному секретарю и его команде удалось наметить пути развития страны в согласии со здравым смыслом и интересами государства, которое они воспринимали как огромное предприятие, на котором с каждого строго спрашивается, но и помочь могут каждому. Его уход, по исторической логике, не должен был привести к политической перестройке, которая началась в 1985-м. Тогда государство отказалось от брежневского курса, избрав дорогу государственного суицида. В то время наследие «развитого социализма» перечеркнули, презрительно окрестили эпоху «застоем» и… уж точно не стали счастливее. Всё это – урок для нас. В том числе на будущее. Созидание (Брежнев любил это слово) побеждает далеко не всегда.

И не удивляйтесь, что ностальгия по брежневской эпохе будет только усиливаться с годами. Для этого феномена есть все основания.

Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ,
заместитель главного редактора журнала «Историк».