О бессмертной песне, родившейся «в белоснежных полях под Москвой»…
Песня «В землянке», написанная на стихи Алексея Суркова, лиричная и пронзительная в своей простоте, стала одной из самых значимых и любимых фронтовых песен времён Великой Отечественной войны. Кто в России её не знает?.. Но не всем известно, что стихи Алексей Сурков написал под впечатлением от «трудного фронтового дня», пережитого им в Подмосковье, под Истрой.
В преддверии 125 летия со дня рождения поэта беседуем с руководителем истринской общественной организации «Клуб «ИСТОК», инициатором создания народного памятника песне «В землянке» Сергеем Лавренко.
– Расскажите предысторию создания песни. Как Алексей Сурков оказался в Истре?
– Сурков был направлен в Истру редакцией газеты «Красноармейская правда» в связи с присвоением дивизии Белобородова звания гвардейской (сам Белобородов тогда же получил звание генерал-майора). И здесь он, быть может, впервые увидел настоящий бой, сперва угодив под обстрел, а потом пройдя по минному полю.
В книге «Истра-41» есть глава «Как сложилась песня» – этот текст написал сам Сурков, рассказав о случившемся. Он пишет: «Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под миномётным обстрелом. Гитлеровцы не оставили нас своей «милостью» и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От разрывов мин мёрзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам. Когда вошли в новое селение, кажется Ульяново, остановились. Самое страшное обнаружилось здесь. Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову:
– Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!
И тут я увидел, что Суханов – человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, побледнел как снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел бы…»
Конечно, это произвело на поэта сильнейшее впечатление.
– Существовала ли в реальности легендарная землянка? И известно ли, где она находилась?
– Я так и не нашёл истину в последней инстанции. Спорный вопрос, где именно эта землянка была: то ли в Кашино, то ли в Дарне. Сам Сурков, побывав в Истре через 30 лет после боёв за Москву, указал на дом Елизаветы Петровны Рыжевой в Кашино, во дворе которого якобы и находилась землянка. А комбат Фёдор Захарович Сафончик, батальон которого располагался в Дарне, пишет в своей книге «На подмосковных рубежах», что речь идёт об обычной командирской землянке, и перечисляет людей, которые были там во время событий, в том числе и Суркова. Но ни Белобородов, ни Сурков, ни Сафончик, ни другие свидетели не пишут, где же конкретно землянка находилась…
Так что история эта, с одной стороны, документально подтверждается, а с другой – вызывает ряд вопросов. Возможно, историкам удастся уточнить её со временем. Однако важно, что, как сам Сурков сообщает, стихи он написал в редакции, уже после возвращения в Москву, а не в землянке – это уже легенда. Она пошла из-за того, что в рукописи Сурков датировал стихотворение «27 ноября 1941 г., д. Кашино».
Поэты – народ романтический и не всегда точный. И на это надо сделать скидку. Главное – не место и не дата, а то, что Сурков был потрясён пережитыми под Истрой событиями. Он же был корреспондентом, в боевых действиях не участвовал, и для него это было, на мой взгляд, боевое крещение, оставившее в его душе неизгладимый след. Поэтому слова получились такими проникновенными.
– Какова была судьба этой песни?
– История у неё непростая. Как видный общественный деятель, Сурков прекрасно понимал, что стихи могут посчитать упадническими, а такое тогда не поощрялось… Поэтому некоторое время текст пролежал у него в столе. И потом, когда в редакцию пришёл композитор Листов и попросил у него какие-нибудь стихи, Сурков отдал ему «Тебе, солнышко моё…». Листов положил их на музыку. Писатель Евгений Воробьёв скопировал слова и ноты и отнёс песню в редакцию «Комсомольской правды». Там её напечатали под названием «В землянке» – и песня пошла.
Солдатам на фронте она сразу очень полюбилась. Её пели с удовольствием. И, когда слова пытались изменить, подправить, многие довольно резко выступили в её защиту.
Да, судьба была непростая. И в слова пытались вмешаться, и тираж пластинок с записью песни в исполнении Лидии Руслановой был уничтожен. (Но впоследствии благодаря музыковеду Юрию Евгеньевичу Бирюкову удалось восстановить утраченную запись и снова услышать песню в первоначальном исполнении.)
А ещё Сурков огорчался, что в песне поётся «от твоей негасимой любви»: он-то написал – «от моей негасимой любви», и это, конечно, более логично. Речь идёт о чувстве, которое горит в груди поэта и согревает его. Алексей Сурков и правда очень сильно, по-настоящему любил свою жену…
– Наш клуб всегда работал на общественных началах: что мы сами придумывали, то и делалось. Как-то раз мы побывали в Ленино-Снегирёвском военном музее, где через некоторое время после визита Суркова в Истру появился макет той самой землянки, и это подтолкнуло нас к более глубокому изучению темы.
Я предложил ребятам сделать памятную доску песне «В землянке» – просто чтобы привлечь внимание общественности с надеждой, что потом появится настоящий памятник. Ребята идею подхватили. Однажды мы пригласили в клуб ветеранов 9 й гвардейской дивизии, и Фёдор Захарович Сафончик подарил нам листовку, напечатанную в 1942 году, с помощью которой песня «В землянке» распространялась по фронтам. Эта листовка и легла в основу макета памятного знака. Я нарисовал эскиз. А участники клуба занялись воплощением: Миша Пахомов сделал щит из досок липы, Дима Крестьянинов вырезал текст и нотный стан, а Павел Локтин сварил несущую конструкцию.
– А как удалось знак установить? Ведь поставить памятник не такая простая задача, и энтузиасты обычно проходят через бюрократический ад…
– Когда знак был готов, разумеется, встал вопрос, как его поставить и куда. На багажнике «Запорожца» привезли его к зданию администрации и поставили около входа.
Когда глава района Анна Николаевна Щерба возвращалась с обеда, я обратился к ней: вот, мол, мы сделали такой памятный знак, хотим поставить. Она отреагировала с энтузиазмом и предложила написать официальное письмо, что я и сделал. Тут же были даны необходимые распоряжения. Мы отправились выбирать место в Кашино. Решили поставить его там, где во время войны, по некоторым данным, располагался штаб 258 го полка. Земля была выделена, залит фундамент. А поскольку знак деревянный, мы придумали конструкцию, чтобы его можно было легко вынуть и заменить. Всё было сделано в кратчайшие сроки – и так совпало, что открытие памятного знака произошло в год столетия со дня рождения Суркова.
Первый знак простоял 17 лет, потом стал немного подгнивать, и пришлось его поменять. Липа – очень мягкий материал. Я, признаться, опасался вандализма. Но за все эти годы на досках щита ни одной царапины! Так уважительно народ отнёсся к нашим деяниям и в первую очередь к произведению Суркова и Листова. Более того, когда мы сняли знак, чтобы его заменить, кто-то из бдительных граждан написал заявление в прокуратуру о краже! (Смеётся.)
Занимаясь исследованием этой темы, узнав многое о Суркове, я понял, что он был не только талантливым поэтом, но и замечательным, исключительно порядочным человеком. Он многим помог, многим дал дорогу в жизнь. Поэтому память о нём по-прежнему трепетно хранится.
Валерия ГАЛКИНА.
Оставьте первый комментарий