– Юрий Анатольевич, вы стали Лауреатом 1-й степени Литературной премии имени первого главного редактора “Литературной газеты” Антона Дельвига в номинации “Малая проза” за рассказ “Неизвестный”. Это потрясающей силы рассказ о судьбе безымянного интеллигента, долгие годы стремящегося найти свое место в жизни, но сделавшего свой нравственный выбор в трагичный момент гибели евпаторийского десанта в 1942 году. Расскажите, пожалуйста, об истории написания Вашего произведения.
В 2015 году, спустя год, как Крым стал российским, мы побывали с женой в Евпатории. И, кстати, не только в этом гоооде, потому могу утверждать, что крымчане воспринимали воссоединение с Россией исключительно восторженно! А Евпатория нам очень понравилась: красивый, уютный город с богатой историей, множеством достопримечательностей. Забавно, но к их числу я бы отнёс городские трамваи, движение которых организовано по одной колее в обоих направлениях! Мы много гуляли по городу и как-то зашли в краеведческий музей, где экскурсовод рассказал о евпаторийском десанте. О нём я знал и раньше, хотя бы по песне Высоцкого «Чёрные бушлаты», но знал в общем и целом, без подробностей. После этого я уже не мог прогуливаться, как прежде, по городу, мне то и дело представлялись события тех дней, когда гибнувший десант на протяжении трёх суток вёл бои на улицах и горожане массово помогали ему, чем могли, понимая, в сущности, что тоже обречены. Их потом — уцелевших десантников и гражданских — фашисты расстреляли за городом. А однажды мы набрели на ту мемориальную доску, которая упоминается в конце рассказа. Всё это запало глубоко в душу и вынашивались не один год, прежде чем излиться на бумагу рассказом.
– Юрий Анатольевич, вы много лет своей жизни посвятили военной службе, занимаясь при этом литературой. Скажите, откуда такое необычное сочетание?
– Литература интересовала меня всегда. Свои первые рассказы я написал ещё в детстве. Большую поддержку мне оказала моя учительница русского языка и литературы Галина Семёновна Глазова, которая, в принципе, и направила в нужное русло детские устремления. Она была прекрасным преподавателем – от Бога, что называется, умела заинтересовать своим предметом, зажечь божью искру в тех, кто был предрасположен заниматься литературным творчеством.
Должен заметить, что из нашего класса вышла ещё одна писательница Людмила Матвеева (Сытова). Она сейчас живёт за границей. Вообще, в нашем классе было немало творческих личностей. Могу, например, вспомнить, Сашу Машовца, который сыграл одну из ролей в фильме Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён».
– Вот как? Кого?
– Одного из мальчишек по имени Алик. Итак, школа, плюс конечно, семья. У нас дома любили книгу, любили обсуждать прочитанное. Мама постоянно что-то читала, отец, сестра. И меня, самого младшего, конечно, тоже приучили к этому. Скажу честно: поэзия меня почему–то никогда не интересовала, а вот проза – да.
Помню, я оказался под большим впечатлением, ознакомившись с циклом стихотворений в прозе Ивана Сергеевича Тургенева. Это был, наверное, девятый класс. Поначалу просто привлекло внимание название цикла, звучавшее в нём необычное сочетание. А потом мне удалось услышать мелодию стиха в прозе, и это оставило неизгладимый след. В своих произведениях я и стараюсь следовать тому правилу, что фраза должна звучать музыкально, не резать слух. Рубленые предложения, состоящие, в основном, из подлежащих и сказуемых, в принципе, обедняют, высушивают текст. Думаю, не всегда нужно следовать совету безжалостно избавляться от прилагательных. Хотя, безусловно, здесь, как и в любом другом деле, главное — чувство меры.
– Скажите, пожалуйста, вы как человек, для которого книга дорога, много что значит, согласны с мнением, что наша цивилизация всё более становится цивилизацией не читающей, а смотрящей, что книга уходит и со временем вообще исчезнет?
– На первый взгляд, действительно, люди стали меньше читать. Обычно приводится такой пример: раньше пассажиры ехали в метро, и каждый читал либо газету, либо книгу. Теперь все сидят, уткнувшись в свои гаджеты. Кстати, совсем необязательно, что они при этом играют в игры, может, они читают скачанную в электронном виде книгу. Однако из того, что люди, якобы, стали меньше читать, вовсе не следует, будто литература, ну или книга, исчезнет. Литература — это атрибут развитой цивилизации. Как изобразительное искусство, как опера, как балет. Пока человечество движется по пути прогресса, ничто им не угрожает. Катастрофа возможна в случае одичания людей. И, действительно, некоторые события, случающиеся то в одной точке земного шара, то в другой, настораживают. Но хочется верить, что коллективный разум землян окажется сильнее болезненных завихрений в мозгах отдельных личностей и групп. Нет, я не считаю, что литература, искусство могут исчезнуть, как и человек разумный не может утратить способности к абстрактному мышлению. И также я не считаю, что люди стали меньше читать. Вопрос в другом: какой литературе они теперь отдают предпочтение? Но об этом нужно говорить отдельно. Наверно, здесь же уместно сказать о судьбе бумажной книги. Она у меня тоже не вызывает особой тревоги. Да, её потеснила книга электронная, но не вытеснила. И, если ещё не наступило на этом поле состояния покоя, то скоро наступит. Никогда не переведутся люди, которым доставляет особенное удовольствие держать в руках книгу, листать её, вдыхать запах страниц. У тех, для кого электронная книга стала привычной, есть множество возможностей, ну, а мы уж, наверное, по старинке – будем читать книгу в переплёте.
– Мы–то безусловно. Речь идёт о грядущих поколениях.
– Им будет из чего выбрать!
– То есть, вы как в своих книгах достаточно оптимистичны, так и в жизни?
– Да, стараюсь быть оптимистом.
– Это радует. Скажите, как вы относитесь к постулату, что искусство может влиять на жизнь? Вот вы пишете книги очень хорошие, тексты серьёзные, рассчитанные на вдумчивого читателя. Вы делаете это просто для себя, из потребности высказаться, или вы хотите что–то изменить в нашем мире?
– Я, надеюсь, речь не о желании вывернуть душу, которое, скорее, относится к области психиатрии, чем к литературе? А вообще, человеку, который пишет только для того, чтобы высказаться, нелишне задуматься, стоит ли ему писать? Не факт, что мысли его оригинальны и интересны кому-то ещё, кроме его самого.
Всё–таки писатель движим тем, чтобы побудить читателя задуматься. И, если читатель, задумавшись, сделает тот или иной вывод и сообразно этому поступит, то да, литература способна повлиять на жизнь. Но на жизнь одного человека, а не на жизнь вообще. И то, если у читателя не сформировано твёрдого убеждения по вопросу, который ты перед ним ставишь, или он сомневается, как будет правильно, или просто никогда об этом не задумывался. Представим какого-нибудь убеждённого сторонника коммунистической идеи, которому в руки попал антисоветский роман. Он написан прекрасным языком, в нём интересный сюжет и яркие характеры персонажей. Способен ли он повлиять на убеждения этого читателя? Вряд ли! Замечено, что из двух спорящих оба остаются при своём мнении. То есть спор между двумя людьми, уверенными в своей правоте, не имеет смысла. Смысл имеет только публичный спор, на виду у колеблющихся, чтобы увлечь их на свою сторону, и это целое искусство!
Разумеется, можно сказать, что, заставляя людей задумываться, писатель выступает мотиватором каких-либо изменений в жизни, но очень и очень опосредовано, во всяком случае, его прямое влияние на жизнь крайне сложно заметить.
— Юрий Анатольевич, ваши произведения написаны чистым, лёгким, образным языком. Как такое вам удаётся?
– Никогда об этом не думал. Наверно, просто повезло, раз у меня выработался именно такой, а не какой-то другой стиль. Подчеркну: именно выработался! От слова работа. В первую очередь, это чтение произведений мастеров, анализ их текстов, используемых приёмов. Плюс ко всему, существуют определённые практики.
Ну, например, такое упражнение. Берёшь короткий рассказ, скажем, Чехова, Бунина, Куприна. Читаешь его, потом переписываешь по памяти. Но это не должно быть изложением! Необходимо постараться, чтобы текст получился максимально приближённым к первоисточнику. Что это даёт? Ты проходишь тот же путь, что прошёл мастер, ты проделываешь ту же самую умственную работу по построению фразы, поиску единственно верного слова и т.д. Работать над стилем необходимо любому писателю вне зависимости от степени его одарённости! Тогда только может получиться что-то стоящее.
– У вас однозначно получилось: читая ваши тексты, как–то невольно ощущаешь присутствие великих. Скажите, а любите ли вы кино, кинематограф? Хотели бы вы, чтобы ваше произведение – или одно из них, или последний роман, мы сейчас к нему подойдём ближе, — были экранизированы?
– Безусловно, кинематограф люблю. Для всех, кто родом из Советского Союза, кино являлось составной частью бытия! Поход в кинотеатр был значимым событием! Ходили в компании друзей, с семьёй. Помню поход с родителями в кинотеатр “Колизей”, ставший впоследствии театром “Современник”, на только что вышедший на экраны фильм «Доживём до понедельника». Был ноябрь-месяц, промозглая погода, холодный ветер, а на душе как-то так тепло, уютно… А появление на экранах таких фильмов, как “Белое солнце пустыни” или «Иван Васильевич меняет профессию»?! Так что кинематограф – часть жизни – и моей, и всего моего поколения. Сейчас фильмов смотрю мало. Начинаю и, хорошо если досматриваю до середины: сюжет известен с первых кадров, персонажи — клоны, кочующие из фильма в фильм. Если целью наших кинодеятелей было сделать отечественное кино похожим на американское, то им это удалось. Только зачем брать в подражание совсем негодный пример? Безусловно, есть достойные картины, но их немного. Интересные работы у Авдотьи Смирновой или, скажем, у моего полного тёзки Юрия Анатольевича Быкова. А что касается экранизации моих произведений — какой же автор был бы против?!
— Хочу задать неожиданный вопрос: нравится ли вам сегодняшняя жизнь, время, в котором мы живём?
– Времена, как известно, не выбирают. Живу себе и живу, вроде бы не бедствую, грех жаловаться. Нравится – не нравится? Я очень хорошо помню советские годы, и мне есть с чем сравнивать. Жить сейчас стало удобно, комфортно, но эмоционально тягостно. Разумеется, я даю себе отчёт в том, человеку свойственно с особой теплотой вспоминать прошлое, и что в ностальгии по молодости ему начинает казаться, будто и снег был белее, и трава зеленее. Нет, конечно, солнце светило точно так же, и полно было всяких неустройств, идиотских запретов и порядков, вызывавших раздражение, но несправедливости было меньше, зло называлось злом, добро — добром, вор знал, что он вор и потому порицаем людьми, бандит знал, что он изгой, взяточник боялся шиковать на получаемые взятки, а элитой были учёные, космонавты, художники, писатели. Любители рассказывать, как плохо жилось в СССР, прибегают к хитрой уловке: обмакнув кисть в чёрную краску 1930-х годов, они проходятся ею по всей советской истории. Тем самым как бы говоря: посмотрите, раньше народ репрессировали тысячами и есть было нечего, а теперь вас не расстреливают и 50 сортов колбасы в магазине. Цените! Довольно подлый приём, оправдывающий смену ориентиров! Хотя нынче ориентиров-то, если разобраться, всего один — материальное богатство любой ценой! Кстати, старания вот таких пропагандистов пагубны во всех отношениях. Иной раз страшно заглянуть в соцсети — столько там ярости и ненависти! “Красные”, “белые”, “совки”, “булкохрусты”. Нет, прежние времена мне ближе, дороже… Хотел бы я в них вернуться? В одну реку дважды не войдёшь! Ну а случись такое, я бы прожил так, как прожил.
– Это дорогого стоит. Не каждый может так сказать. Юрий Анатольевич, ваш любимый исторический персонаж? Я имею в виду, Бонапарт, Сципион Африканский – кто–то из таких героических личностей помог вам сформироваться?
– Пожалуй, нет.
– Тогда давайте поговорим немножко о тенденциях развития современного общества, какие вы видите перспективы?
– Отвечу коротко: я думаю, что общество будет двигаться в сторону социалистических преобразований. Как никогда раньше стал актуален вопрос о социальном государстве. А что такое социальное государство? Это государство, где Богом данные природные богатства целиком используются в интересах всего народа, где находятся на высоком уровне медицина, образование, культура, где деньги на лечение тяжело больных детей выделяются из бюджета, а не собираются посредством СМС – в общем, это государство, ориентированное на удовлетворение потребностей и создание благ для всех граждан страны. При многих и огромных минусах таким государством был Советский Союз.
— Поговорим о славе! Какую бы славу вы предпочли: яркую и быструю, как комета, или скромную, но долгую, как звезда на небе?
– Что ж, о славе мечтает каждая творческая личность, и не только творческая, но на прямой, как этот, вопрос, она предпочтёт скромно потупить глаза и ответить, мол, я к ней не стремлюсь, грешно тешить гордыню! Это, конечно, лукавство. И нередко перед самим собой. Дело не в славе, как таковой, а в том, на что готов ради неё человек. Пути её достижения выбирает он сам (вспомним Герострата!), а вот к какой категории она будет относиться — кометы или звезды — зависит уже от его характера. У человека эмоционального, взрывного слава будет подобно комете, у спокойного, без излишней экспрессии, — подобна звезде на небосклоне. Я об этом говорю как о чём-то весьма условном и даже с некоторой долей иронии. Но вот о чём можно говорить серьёзно, так это о том, что характер человека — это его судьба! Недаром всё, что просят мудрые родители у Бога, — это дать их младенцу в будущей жизни хороший характер.
– А у вас какой характер?
– Я спокойный. И настигни меня слава, она, согласно вышесказанному, будет долго гореть на небосклоне.
– Спокойный или просто терпеливый?
– А по–моему здесь одно перетекает в другое. Спокойный человек, чаще всего, и терпелив.
– Давайте немного поговорим о вашем романе “На светлой стороне”. Там осталось что–то за скобками? Будет ли продолжение этой истории?
– Нет, я не предполагаю никакого продолжения, потому что там, на мой взгляд, всё закончено. Хотя, когда пишешь и видишь, что произведение начинает выходить по объёму за рамки повести, появляются тревожные мысли. Нынче издатель первым делом хочет знать, достаточного ли объёма предлагаемый текст. Желательно, чтобы это был крупный роман. Видимо, с точки зрения получения прибыли и прочих экономических показателей издательской деятельности это оправдано. Но, если мы обратимся к, так сказать, литературной оценке конечного продукта, то увидим, что его размер обратно пропорционален качеству. Разумеется, не все, но значительная часть больших романов страдает затянутостью сюжета, который, в иных случаях, просто топчется на месте и тонет в рассуждениях персонажей, анализе их переживаний и просто в описаниях каких-то второстепенных вещей, которым предаётся автор. Иные романы доходят до 500-600 страниц! При всей одарённости и фантазии автора сочинить увлекательную историю такого объёма крайне сложно. Читаешь и будто ворочаешь камни! Тогда как чтение художественного произведения должно увлекать, доставлять удовольствие! И, тем не менее, издатели неохотно берут произведения объёмом повесть-роман и почти не издают сольные сборники рассказов. Исключения делаются только для раскрученных имён. Что же до моего романа, то да, есть возможность его дополнить. Например, описать путешествие героев в Сибирь, встречу их с аборигенами, то, как они стали для них богами и т.д. Но это выходило бы за рамки основной истории, нарушало бы целостность повествования. Поэтому нет, там всё закончено.
– Поняла. Юрий Анатольевич, вы сказали, у вас нет никакого кумира из числа исторических персонажей. А есть ли какой–то любимый, вами же созданный персонаж? Тот, с которым вы себя более или менее идентифицируете? У меня, когда я читала описание Батищева, сложилось впечатление о чисто внешнем, портретном сходстве с вами. Выправка офицера, гордый взгляд – я посмотрела на вашу фотографию на обложке и подумала, что это вы с себя пишите. Я права?
– Честно говоря, выписывая портрет Батищева, я не о себе думал. У него другой прототип. А любимый персонаж… Когда пишешь, все персонажи тебе близки и дороги, даже отрицательные герои. Ты же вживаешься в них. Ну, а когда заканчиваешь произведение, персонажи, естественно, отходят в сторону. Потом кого–то чаще вспоминаешь, кого–то реже – да, это есть. Например, я время от времени и с теплом вспоминаю Антона Натыкина — одного из главных действующих лиц романа «На светлой стороне».
– Мне он тоже очень понравился, а ещё художник Савойский. Не говоря о красавице, которая оказалась ведьмой…
– Анастасия.
– Да, хитрая ведьма! Очень колоритная особа. Вы таких встречали?
– Ещё бы! Если внимательно присмотреться — ведьма в каждой женщине! В большей или меньшей степени!
– Это, по–моему, Антон Рубинштейн сказал: «каждая женщина для меня – Ева, но я каждый раз готов сказать ей «Ave!» Скажите, а к какой аудитории вы обращаетесь? На какую аудиторию вы рассчитываете? Вы предполагаете, что всё, что вы пишете, может быть интересно молодёжи?
– Да, конечно. Я очень рассчитываю, что молодёжи будет интересно читать то, что я пишу, поэтому в текстах я стараюсь не обходить стороной пояснения, которые необходимо давать молодым людям. Ну, например, вряд ли они знают, что в СССР до 1967 года суббота была рабочим днём. В скобках замечу: с удивлением столкнулся с тем, что и совсем не юный автор, описывая июнь 1941 года, говорит о каком-то уикенде, не дрогнувшей рукой причисляя субботу к выходным дням. Или, например, то, что в дореволюционной России депутаты назывались гласными, молодёжи, наверно, тоже неизвестно. Вообще же, в моих произведениях затрагиваются темы, интересные всем возрастам. Дело тут не в том, молод ты или нет, а в том, любишь ли ты читать.
– Скажите, какое напутствие Вы бы дали молодёжи? Недавно я брала интервью у Карена Георгиевича Шахназарова. Он сказал: «Моё напутствие молодёжи это – читайте! Выиграет, победит, в конце концов, тот, кто читает». А какое ваше пожелание нашей молодёжи?
– Пожалуй, такое: иметь перед собой цель! Определившись с целью, последовательно её добиваться. Это звучит, может быть, несколько высокопарно, но я так думаю. К сожалению, очень многие люди, не только молодёжь, плывут — куда вынесет! Их и выносит… не к тем берегам… И это тот случай, когда люди делают себя несчастными сами, в отличие от того, когда таковыми их делают жестокие обстоятельства! Поэтому не стоит доверять свою судьбу непредсказуемому потоку жизни.
– И давайте тогда вопрос о муках творчества. Цветаева говорила: «Что же тут трудного, когда диктуют?» А Ваш путь какой? Вам диктуют или диктуете Вы?
– Я думаю, у каждого творческого человека своя “кухня”. Конечно, счастлив тот, кого Боженька поцеловал в макушку, кому он диктует, а тот лишь записывает. Мне кажется, это просто красивый миф. В творчестве обязательно присутствует труд. Ведь Ахматова, в свою очередь, сказала: “Когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда”. Безусловно, должна быть одарённость, без неё не имеет смысла браться за перо (кисть, смычок и т.д.). Но и одной одарённости мало. А ещё начинающие авторы нередко возлагают большие надежды на вдохновение. Но вдохновение — очень капризная дама и чихать она хотела на ваши желания. И уж совсем последнее дело, когда автор пытается приманить её, вводя себя в разного рода необычные состояния. С некоторых пор, теперь уже давних, я перестал ожидать эту даму, а просто садился за письменный стол и начинал писать. И представьте, через какое-то время она начинала маячить где-то на горизонте, неспешно, но явно приближаясь. Так мы с ней и поладили и дружим по сей день.
– И давайте тогда последний вопрос. Скажите, должно ли искусство хорошо оплачиваться? Мы же помним знаменитую фразу “нашего солнца”: «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать».
– Безусловно!
– То есть, художник не должен быть голодным?
– Не должен. Вообще никто не должен быть голодным. Ничего зазорного в том, что художник получает за свой труд вознаграждение, быть не может! К сожалению, рынок выбирает не самых достойных, а, подчас, он выбирает совсем недостойных. Оттого графоман бывает “на коне”, а талантливый писатель остаётся голодным. Кто в этом виноват? Тут какой-то, на мой взгляд, замкнутый круг. Виноваты издатели, потому что тиражируют низкосортную, но продаваемую литературу, виноваты читатели, у которых отсутствует вкус, который невозможно привить на примере качественной литературы, поскольку её мало, ибо она уступает в спросе бульварной литературе… И что делать? Запретить издателям издавать литературную халтуру? Это невозможно. Как невозможно, например, запретить на телевидении всякие “ДНК”, “На самом деле” и другие передачи самого гнусного содержания. “Пипл хавает!” — вот главный девиз наших дельцов от книгоиздания, телевидения, кинематографа. В рыночных отношениях категории морали и нравственности отсутствуют напрочь, то есть совсем! Что остаётся? Жить надеждой на… Но сегодня мы говорим с Вами на другие темы.
— Что ж, надеюсь, мы с Вами ещё встретимся и обсудим немало важных тем. А пока разрешите пожелать Вам благополучия, вдохновения, творческих успехов, а читателям — новых книг, написанных Вами.
— Спасибо, обязательно встретимся!
С Юрием БЫКОВЫМ беседовала Ника АМИРАДЖИБИ.
Фото Тамары АНТИПИНОЙ.
Оставьте первый комментарий