И всё равно, как порой язвила моя мама, помрёшь дураком…
Про Ричарда Пайпса я был наслышан с начала 1980-х годов, когда он стал одним из ближайших помощников президента Рейгана, возглавив советский и восточноевропейский отдел Совета национальной безопасности США. Тогда он получил всемирную известность, вдогонку зловещему намёку госсекретаря Александра Хейга («Есть вещи поважнее мира…») заявив: «Если Советы хотят избежать новой войны, пусть меняют свой строй», — вследствие чего заслужил место в первой шеренге отъявленных антисоветчиков. Вскоре после этого меня командировали собкором «Известий» в Вашингтон, где я дважды сходился с Пайпсом в теледебатах.
В сентябре 1984 года, собираясь на первую публичную дискуссию с ним в вашингтонском офисе Канадской телерадиовещательной корпорации, я испытывал понятный мандраж. Ещё бы: насущные проблемы советско-американских отношений в преддверии женевской встречи Горбачёва и Рейгана мне предстояло обсудить с ветераном ВВС США (из которых по окончании Второй мировой он уволился в звании «лейтенант запаса по специальности военная разведка и допрос военнопленных»), маститым политологом, который к моменту наших с ним теледебатов почти столько же лет, сколько мне тогда было от роду, изучал нашу страну, опубликовал уйму соответствующих книг и статей и, снискав репутацию редкого знатока русской истории и души, пару лет имел доступ к телу — а главное, к ушам — тогдашнего главы Белого дома.
Словом, титул оруженосца холодной войны, как в те времена в наших СМИ именовали таких деятелей, Ричарду Пайпсу достался по праву.
Моё волнение, однако, оказалось напрасным: спорщиком тогдашний корифей кремленологии оказался никудышным, куда более слабым, чем два других моих оппонента: советолог умеренных взглядов Стивен Коэн и руководитель отдела Госдепартамента по странам Восточной Европы Майкл Палмер.
А когда под конец нашей дискуссии я напомнил то самое изречение-ультиматум Пайпса, добавив, что политики с таким образом мыслей до добра человечество не доведут, его верхняя губа покрылась испариной, он растерянно заулыбался и стал отнекиваться (дескать, его не так поняли).
Год спустя судьба вновь свела нас на телеэкране. На сей раз — в связи с объявленным Москвой мораторием на ядерные испытания. Пайпс попытался бросить на нашу мирную инициативу тень: «Советы могут себе это позволить, поскольку провели больше ядерных взрывов». В действительности по количеству и мощности испытаний ядерного оружия американцы опережали нас почти в полтора раза, и я тут же парировал: «Довольно странно для бывшего (Прим. автора — В аппарате Белого дома Пайпс работал в 1981-82 годах) высокопоставленного сотрудника Совета национальной безопасности США не знать прописных истин».
Под носом у Пайпса опять выступили капельки пота, но ведущий бросил ему спасательный круг – сослался на плохую слышимость и предложил начать сызнова. Пайпсу достало сообразительности сменить пластинку, а я пожалел, что передача шла в записи, а не в прямой эфир: там слово — не воробей, оговорку или неуклюжий аргумент не поправишь.
Так или иначе, тогда я никак не мог взять в толк, почему выпускник, а затем — бессменный преподаватель Гарвардского университета (ко времени нашего знакомства он там работал уже четверть века) оказался настолько слабым диспутантом, что даже я, полемист-самоучка, излагая мысли на чужом для меня языке, одолел его без труда.
Разгадку подсказал профессор Токийского университета Юрий Чекалин, предав огласке высказывания Ричарда Пайпса на круглом столе, состоявшемся в 2013 году всё в том же Гарвардском университете, где мой бывший оппонент по теледебатам проработал ещё 11 лет — до 1996 года включительно.
Начал Пайпс с признания того общеизвестного факта, что в США мало кто считает нужным считаться с другими народами, их традициями и культурой:
— Это всегда было проблемой, особенно когда я работал в Вашингтоне у Рейгана. Когда в своих статьях для Белого дома или в дискуссиях с президентом я утверждал, что русские иные, чем мы, это воспринималось в штыки (предполагалось, что другие — означает неполноценные). США имеют социальную модель того, каким должен быть человек. Если же кто-то не такой, как мы, значит, он хуже нас, неполноценный.
Тут с Пайпсом не поспоришь. Из поколения в поколение американские лидеры внушают согражданам, что они — нация исключительная, а Хиллари Клинтон, добиваясь в 2016 году избрания на президентский пост, и вовсе назвала США последней надеждой человечества.
Но вот как нас, русских людей, воспринимал сам Пайпс, очевидно, настраивая соответствующим образом и Рейгана:
— Русские реально отличаются от нас. Мне даже трудно подыскать, в чём русские и американцы схожи.
(Начал, как говорится, за здравие, и попробовал бы он такое сказать Владимиру Познеру, который в разгар «катастройки», наоборот, внушал нашей простодушной, доверчивой публике, что, мол, русский с американцем — близнецы-братья!).
Но дальше Остапа, то бишь, Пайпса понесло:
— Во-первых, русские аполитичны. Во-вторых, русские антисоциальны: они не чувствуют себя частью русского общества и близость испытывают только к родным и друзьям. Они даже не считают себя полностью русскими… В-третьих, они не знают, к кому они принадлежат: к Европе или Азии.
И всё это — из уст маститого американского политолога, который 12 лет назад открыл упомянутый круглый стол в Гарвардском университете хвастливой фразой:
— Примерно 60 лет назад я провёл свой первый семинар по моей докторской диссертации о Советском Союзе, которая позже вышла книгой (Прим. автора — Видимо, он имел в виду свой труд The Formation of the Soviet Union, Communism and Nationalism.
С такими вот представлениями о нас, нашей истории и нашем национальном характере Пайпс под конец своей жизни в соответствии с давней американской традицией почувствовал себя миссионером:
— Когда я езжу в Россию, когда читаю там лекции, я всё время говорю им [то есть, нам — Авт.]: «Вы — западники, вы западные люди, вы принадлежите Западу, у вас другого выбора нет! Вы не уникальны, но вы не азиаты. Вы — люди западные».
— Но это, — подчеркнул заокеанский знаток русской души, — требует постоянного вдалбливания. Кроме того, в России должны поменяться институты власти.
Одно лишь могу сказать в защиту Ричарда Пайпса: по сравнению с нынешним поколением вашингтонских кремленологов, он — что твой Рашмор (гора с высеченными в ней скульптурными портретами президентов США Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Теодора Рузвельта и Авраама Линкольна).
Александр ПАЛЛАДИН.
Вашингтон-Москва.
⇒ ПРЕСС-ПОРТРЕТ
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ ПАЛЛАДИН
Потомственный журналист, ветеран отечественной журналистики и PR. В 1973-1986 гг. работал собкором в Канаде, а потом в США. Печатался в «Известиях», «Неделе», «Комсомольской правде», «Советской культуре», «Литературной газете» того времени, «Советской России», «За рубежом», «Советском спорте», «Крокодиле», «Литературной России» и во многих других изданиях. Лауреат премии «Огонька» за 1983 год. Автор книги «Президент и нищие» (Библиотека «Огонька», 1987 год). В период работы в Северной Америке регулярно участвовал в теле- и радиодебатах с местными политиками, чиновниками, политологами и журналистами.
С ноября 1990-го по декабрь 1991 года работал в Администрации Президента СССР руководителем Службы информации президента. С 1992-го до ухода на пенсию (2016 г.) работал пиарщиком. В качестве главы региональных пресс-служб компаний Intel и Cisco более 20 лет популяризировал и продвигал передовые инфокоммуникационные технологии в России/СНГ.
Оставьте первый комментарий